 |
 |
 |
Дмитрий ПриговКЁЛЬН 17.10.2003Зал интеллектуального книжного магазинчика M7, в котором проходил вечер Дмитрия Пригова, был полон. Из динамиков, умело спрятанных за полками с книгами о Гитлере, Буше и вреде генных технологий, доносились приглушённые отзвуки лёгкой классической музыки. По залу медленно, как бы забыв о цели вечера, на который они собрались, расхаживали литераторы, художники и другая более или менее богемная публика. На стульях заняли свои места трое операторов-любителей с маленькими видеокамерками, что ещё больше придавало происходящему некий "квартирниковый" шарм. Неспешно заняв свои места на импровизированной сцене, Дмитрий Александрович Пригов и немецкая переводчица и славист Сабине Хэнсген начали вечер с детального описания схемы, по которой он будет строится. Как потом оказалось, они то тут, то там всё-таки отклонялись от намеченного, построенного почти по математической формуле плана. Впрочем, этот план и сам по себе, то есть в виде теоретической модели, не требующей даже, возможно, никакого реального воплощения, был прекрасен. Выступление началось с отрывка из романа "Живите в Москве!", с которым Дмитрий Александрович приехал в Германию в качестве гостя Франкфуртской книжной ярмарки. Официально (то есть со сцены) этот роман был представлен как смешение двух жанров - мемуаров и фэнтези. На самом же деле, на публику, удобно расположившуюся на своих стульях в ожидании этих самых "мемуаров", обрушился шквал жесточайших, кровавых и абсолютно фантасмагорических сцен, героями которых были три группы персонажей, играющие, как сказал автор, большую роль в романе, - крысы, евреи и кошки. По словам автора, отрывки из романа должны были составлять "мрачную" часть вечера, в то время как "весёлую" должны были представлять собой два поэтических цикла в русском оригинале и в немецком переводе, а также "кричальное что-то", оказавшееся литературно-акустическим перформансом. И действительно, публика, повторно окунувшись во "мрачное", на этот раз уже в немецком переводе и в несколько дистанцированном исполнении Хэнсген, от души смеялась над "Исчислениями и установлениями", циклом, в котором, как объяснил автор, пародируются новые объекты почти религиозного поклонения, сменившие метафизических "милицанеров" советских времён, - экономические расчёты. Авторское чтение Пригова, с подчёркиванием повторяющихся звуков, с неожиданными паузами, разрывающими предложения, а то и слова, на экзотичного звучания части, постоянно заставляло слушателей переносить своё внимание от слов к звукам, превращало понятный, казалось бы, текст в замысловатую, сбивчивую и таинственную мелодию. Максимально проявила себя эта тенденция в перформансах "Азбука похоронная" и в "Мантре высокой русской культуры". Первый перформанс базировался на одноимённом стихотворении, в основе которого лежало бесконечное перечисление имён умерших, рассортированных в строгом алфавитном порядке. Пригов выл, рычал, напевал на разные лады и бормотал с неимоверной быстротой строки своего стихотворения - одну за другой, на публику выливалось огромное количество креативнейшей импровизации и нетрадиционных исполнительских техник. Естественно, публика внимательнейшим образом слушала, вникала; шокироваться однако, похоже, никто не собирался, так что после "Азбуки" Пригов предложил "опять вернуться к нашему скучному делу - чтению прозы". Завершила вечер "Мантра высокой русской культуры": первые 14 строк из "Евгения Онегина", грамотно и аутентично зачитанные Приговым на манер буддистских песнопений, что, естественно, не могло не найти должного отклика в публике: некоторые, видимо, знакомые с представленными техниками зрители во время исполнения начали медитировать. Вообще, этот вечер производил очень умиротворяющее впечатление, у слушателя по мере продвижения программы всё больше складывалось чувство, что он понял, оценил, и получил эстетическое а также интеллектуальное удовольствие от увиденного и услышанного произведения. И ведь, что интересно, так оно и было - Пригов, следуя своей программе разрушения имиджа литератора как таинственного и в конечном счёте недоступного обитателя литературных Олимпов, спокойно и обстоятельно объяснял все зачитанные произведения вместе с их идейным содержанием и использованными литературными приёмами. Вот уж действительно ситуация, в которой все современные теории, отказывающие читателю в какой-либо надежде добраться до замысла автора текста становятся с ног на голову! И всё же, где-то в глубине той части души, которая отвечает за интерпретацию литературы, хоть немножко, но теплилась надежда - а вдруг он пошутил? Н. Негин К СПИСКУ ОТЧЁТОВ |
 |
 | |||
 |
 |
 |
 |
|
 |
| |||
|
|
|
|
|